Неточные совпадения
Побродивши по лугу с полчаса, он чувствует, что зной начинает давить его. Видит он, что и косцы позамялись, чересчур часто косы оттачивают, но понимает, что сухую траву и коса неспоро берет: станут торопиться, — пожалуй, и покос перепортят. Поэтому он не кричит: «Пошевеливайся!» — а только напоминает: «Чище,
ребята! чище косите!» — и
подходит к рядам косцов, чтобы лично удостовериться в чистоте работы.
Вот
подойдет осень, и пойдет народ опять в кабалу
к Устюжанинову, а какая это работа: молодые
ребята балуются на фабрике, мужики изробливаются
к пятидесяти годам, а про баб и говорить нечего, — которая пошла на фабрику, та и пропала.
— Атаман! — шепнул,
подходя к нему, тот самый рыжий песенник, который остановил его утром, — часового-то я зарезал! Давай проворней ключи, отопрем тюрьму, да и прощай; пойду на пожар грабить с
ребятами! А где Коршун?
— А мне сказывали, — промолвил Назарка,
подходя к Устеньке, — яму рыть будут, девок сажать за то, что
ребят молодых не любят. — И опять он сделал любимое коленце, вслед за которым все захохотали, а Ергушов тотчас же стал обнимать старую казачку, пропустив Марьянку, следовавшую по порядку.
Поверите ль,
ребята? как я
к нему
подходил, гляжу: кой прах! мужичонок небольшой — ну, вот не больше тебя, — прибавил Суета, показывая на одного молодого парня среднего роста, — а как он выступил вперед да взглянул, так мне показалось, что он целой головой меня выше!
Глеб
подошел к крыльцу, думая расспросить, не застрял ли в кабаке какой-нибудь праздный батрак или не видали ли по крайней мере такого в Комареве на ярмарке. Вопрос рыбака столько обращался
к Герасиму, сколько и
к двум молодым
ребятам, стоявшим на крыльце; они были знакомы Глебу: один был сын смедовского мельника, другой — племянник сосновского старосты.
— Да как придется, — вмешался Илюшка, который в это время, привязав лошадей под навес,
подошел к отцу. — Кадминские
ребята на восьми тройках в Ромен ездили, так, говорят, прокормились, да десятка по три на тройку домой привезли; а то и в Одест, говорят, кормы дешевые.
— А вот,
ребята, чудно тоже про молодую Измайлиху сказывают, — заговорил,
подходя к дому Измайловых, молодой машинист, привезенный одним купцом из Петербурга на свою паровую мельницу, — сказывают, — говорил он, — будто у нее с ихним приказчиком Сережкой по всякую минуту амуры идут…
Как отъехала вольная команда,
ребята наши повеселели. Володька даже в пляс пустился, и сейчас мы весь свой страх забыли. Ушли мы в падь, называемая та падь Дикманская, потому что немец-пароходчик Дикман в ней свои пароходы строил… над рекой… Развели огонь, подвесили два котла, в одном чай заварили, в другом уху готовим. А дело-то уж и
к вечеру
подошло, глядишь, и совсем стемнело, и дождик пошел. Да нам в то время дождик, у огня-то за чаем, нипочем показался.
Подошли мы
к нему, видим: сидит старик под кедрой, рукой грудь зажимает, на глазах слезы. Поманил меня
к себе. «Вели, говорит,
ребятам могилу мне вырыть. Все одно вам сейчас плыть нельзя, надо ночи дождаться, а то как бы с остальными солдатами в проливе не встретиться. Так уж похороните вы меня, ради Христа».
Спервоначалу девицы одна за другой
подходили к Параше и получали из рук ее: кто платок, кто ситцу на рукава аль на передник. После девиц молодицы
подходили, потом холостые парни: их дарили платками, кушаками, опоясками. Не остались без даров ни старики со старухами, ни подростки с малыми
ребятами. Всех одарила щедрая рука Патапа Максимыча: поминали б дорогую его Настеньку, молились бы Богу за упокой души ее.
Проехали потом на лошадях двое
ребят к водопою. У лошадей храп мокрый. Выбежали еще мальчишки бритые, в одних рубашках, без порток, собрались кучкой,
подошли к сараю, взяли хворостину и суют в щелку. Жилин как ухнет на них: завизжали
ребята, закатились бежать прочь, только коленки голые блестят.
Только как мы
подошли к первому завалу, я обернулся и говорю солдатам: «
Ребята! не робеть! в оба смотреть!
Сергей Андреевич
подошел к стоявшему против церкви ветхому домику. Из-под обросшей мохом тесовой крыши словно исподлобья смотрели на церковь пять маленьких окон. Вокруг дома теснились старые березы. У церковной ограды сын Сергея Андреевича гимназист Володя играл в городки с деревенскими
ребятами.
Дорогой мой товарищ, вы должны справиться, и не средне, а очень хорошо, должны уметь быть агитатором и пропагандистом, должны суметь
подойти к рабочим
ребятам, взять от них все лучшее и дать им все лучшее свое. А еще нужно забыть себя, забыть слово «я», раствориться в массе и думать «мы».
Только Юрка не совсем
подходил к общей компании. Что с ним такое сталось? Работал вместе со всеми с полною добросовестностью, но никто уже больше не видел сверкающей его улыбки. По вечерам, после работы, когда
ребята пили чай, смеялись и бузили, Юрка долго сидел задумавшись, ничего не слыша. Иногда пробовал возражать Ведерникову. Раз Ведерников послал
ребят в соседнюю деревню раскулачить крестьянина, сына кулака. Юрка поехал, увидел его хозяйство и не стал раскулачивать. Сказал Ведерникову...
—
Ребята! Стройтесь по взводам!.. —
Подошел к Лельке. — Лелька, мой первый взвод. Твой будет второй. Третий…
— Эх, вы, горе-ребята!.. — молвил он,
подойдя к известковой яме. — Замесить-то, пострелы, путем не умеете!.. А туда ж, каменщики!.. Эх, вы!.. Дай-ка веселко-то.
Когда
подошли к пятому, последнему, двору и
ребята вошли в дом, я вошел за ними.